В многолетнем афганском военном конфликте в составе советского военного контингента участвовало более 21 тысячи казахстанских военнослужащих. По приказу Родины, они выполняли свой интернациональный долг с 1979 по 1989 год. Из них более 900 человек погибли. В настоящее время в стране проживает около 17 тысяч воинов-интернационалистов. Одними из них являются и наши коллеги, о которых мы хотели бы рассказать сегодня, в день 30-летия вывода советских войск из Афганистана, сообщает IaNews.kz.
Знакомьтесь: Владимир Каменев, кавалер ордена Красной Звезды и ордена «За службу в Вооружённых Силах СССР». Служил в 149 мотострелковом полку командиром мотострелковой роты с 1980 по 1982 год.
Евгений Наливайко, служил в 180 полку в минометной батарее с 1984 по 1986 год
Эрик Гумаров, служил в 108 дивизии 177 мотострелковом полку артиллерийской дивизии
Нуржан Чупеков, кавалер ордена Красной Звезды, служил в 201 дивизии с 1984 по 1985 год. Сначала служил в 149 полку, затем в 783 разведбате
Евгений Соловаренко, служил в пятой дивизии 1060 артиллерийского полка в автомобильной роте с 1981 по 1983 год.
Также в нашем коллективе работают воины-интернационалисты Александр Писаренко, Александр Емельяненко, Александр Бордюгин, Алексей Михайленко, Михаил Ушаков, Серик Ахметжанов, которые в разное время служили в Афганистане, но по объективным причинам не смогли принять участие в нашей встрече. Все ребята имеют боевые награды – медали «За отвагу», «За боевые заслуги» и другие.
Мы все были патриотами и с желанием отправлялись в Афганистан
— Скажите, пожалуйста, что означает для вас 30-летие вывода советских войск из Афганистана?
Эрик Гумаров: Для меня это просто день памяти, это не праздник, мы просто собираемся все вместе и поминаем наших сослуживцев, друзей и вспоминаем, как всё это было.
Нуржан Чупеков: Не только по круглым датам, но и каждый год 15 февраля мы встречаемся, чтобы помянуть погибших товарищей, посидеть, повспоминать, сначала с друзьями, потом в кругу семьи, потом самому посидеть, подумать, вспомнить. В основном это день воспоминаний и день общения.
— В каком году и как вы попали в Афганистан? Существует мнение, что туда не отправляли насильно и брали лишь добровольцев. Это правда?
Владимир Каменев: Я кадровый офицер, что Родина мне прикажет, то я и делаю. Мы шли туда, куда нас призывала Родина, добровольно никого не брали и этот вопрос не обсуждался. Мы все были патриотами и с желанием отправлялись в Афганистан. У нас одного лейтенанта не хотели туда пускать, по здоровью не проходил, так он такой крик поднял, что доктора были не рады. И мы за него заступились, поэтому его все-таки отправили. К сожалению, он погиб.
В Афганистан я попал вместе с полком. Мы служили в Мукачеве Закарпатской области Украины. 3 января 1980 года, сразу после нового года, объявили мобилизацию, полк дополнили личным составом по боевому штату. Мы погрузились в эшелон, полностью весь полк, только без оружия и боевой техники. Пять дней ехали до Термеза, там еще месяц простояли, тренировались. И вот 14 февраля 1980 года в 6:50 утра наш полк пересек границу Афганистана. Я тогда был лейтенантом, командиром взвода, роту получил уже потом, в Афганистане. В роте было 110 человек – 102 солдата и 8 прапорщиков.
— Почему вы рвались в Афганистан?
Владимир Каменев: Воспитание было такое: если Родине тяжело — а в то время Родине действительно было тяжело — надо выполнить свой долг. Поэтому все рвались туда, как в Великую Отечественную войну. Считаю, что из-за внешнеполитических ситуаций ввод советских войск в Афганистан был естественной, оправданной мерой.
Фото из личного архива Владимира Каменева
Нуржан Чупеков: Да, сейчас многие говорят, что я, мол, рапорт писал, чтобы меня призвали в Афганистан, но меня не отправили. Но лично я ни одного добровольца не видел. Нас, когда призывали, не ставили в известность, куда мы попадем, и в учебном центре никто не спрашивал.
Эрик Гумаров: У нас были добровольцы, которые писали заявление, чтобы их отправили в Афганистан, но ни один из них туда не попал, потому что, когда подобное письмо попадало командованию, то там говорили, у этого парня с головой проблемы, зачем он нам такой, какой нормальный человек по собственному желанию захочет идти на войну. О том, что нас отправят в Афганистан, мы догадывались сами. У нас в учебке проходили политзанятия, во время которых объясняли жизнь, быт, традиции афганского народа, что можно там делать, а что нельзя. У нас даже памятка специальная была. Поэтому все мы понимали, что туда попадем, но в известность нас не ставили. Мы же принимали присягу, а там написано, что куда тебя Родина пошлет, туда и пойдешь, и должен с честью выполнить задание Родины.
Евгений Соловаренко: Я узнал об этом в тот день, когда нас в учебку привезли, у меня там из нашего микрорайона служил знакомый, который уже готовился к демобилизации, и он мне сказал, что нас готовят в Афганистан. Я говорю, с чего ты взял? Он говорит, что за неделю до нашего приезда комдив собрал всю дивизию и сказал, не дай Бог, кто-нибудь будет плохо относиться к нашим «афганцам». Я ребятам рассказал, а они говорят, что ты паникуешь, какой Афганистан? До этого ходили слухи, что нас в Венгрию или Германию хотят отправить. А на следующий день нас собрали уже в клубе и начали рассказывать о традициях афганского народа, как там встречают гостей, как провожают и так далее. Я говорю ребятам, зачем нам в той же Венгрии или Германии традиции афганцев? А через два дня мы уже все точно знали. Но кто хотел – тот остался. К некоторым родители приезжали, шли к командованию, просили, чтобы их сыновей оставили здесь. Но когда ко мне приехали родители и сказали, что пойдут к руководству я твердо сказал: «Если пойдете, я не вернусь домой вообще» и они не пошли.
Фото из личного архива Евгения Соловаренко
— По информации из открытых источников, для отражения внешних угроз изначально планировалась 30-тысячная войсковая группировка, потом ее довели до 140 тысяч человек…
Владимир Каменев: Немножко неправильно, изначально было не 30 тысяч, там вводили постепенно. Если мне память не изменяет, на 15 февраля 1980 года там уже было 55 тысяч. Официально первой ввели знаменитую 103-ю витебскую воздушно-десантную дивизию. 25 декабря 1979 года в 15:30 у них первый самолет начал приземляться в аэропорту Кабула. И дальше постепенно начался ввод других войск. До этого, конечно, наши уже были там, в основном разведывательные войска либо войска спецназначения в небольшом количестве, они занимались своими специфическими делами, обеспечивали беспрепятственную посадку в кабульском аэропорту.
Евгений Наливайко: Нас с Жаном (Нуржан – ред.) Чупековым Советский райвоенкомат Алма-Аты призвал 23 апреля 1984 года. Провели инструктаж, постригли, посадили на автобус — и в аэропорт. Сказали, летим в Душанбе. По прибытию нас помыли, переодели, дали форму, разослали по участкам. Кого в Мары, кого в Иолотань, в общем, в Туркестанский военный округ. Мы служили недалеко друг от друга, это был карантин, учебка, и через несколько месяцев мы уже были в Кабуле и за нами приезжали из разных частей. Я попал в 180-й полк, минометную батарею. Через неделю, после адаптации, нас отправили на боевую Панджшерскую операцию, так у нас началась служба. Я сначала был рядовым, через год мне дали звание сержанта, командовал минометным расчетом. Демобилизовался в мае 1986 года.
Эрик Гумаров: Я призвался 5 апреля 1981 года. Нас забрали из Аауэзовского райвоенкомата, привезли в Илийский зерносовхоз под Алма-Атой. Переодели и через три дня отправили эшелоном в Кизыл-Арват в Туркестанский военный округ. Здесь мы пробыли меньше месяца. 9 мая мы приняли присягу, а 11 мая нас поездом отправили в Ашхабад, оттуда на самолет — и в Кабул. В Кабуле кто-то попал в мотострелковый полк, кто-то в десантуру, кто-то в разведроту. В общем, раскидали нас. Я попал в мотострелковый полк в артдивизион и тоже уже в первые дни принял участие в Панджшерской операции. Демобилизовался в 1983 году.
Нуржан Чупеков: Нас до призыва готовили в ДОСААФ, поэтому мы попали в парашютную группу. Сначала нас доставили в Душанбе на распределительный пункт, оттуда — в учебный полк в Термезе, где мы четыре месяца постигали военную науку. Нас там очень хорошо готовили. Вот некоторые говорят, меня взяли прям со школы и бросили в котел. У нас такого не было, нас очень хорошо готовили, и физически, и профессионально, у нас была десантно-штурмовая рота. То, что мы попадем в Афганистан, я еще в военкомате знал. В учебке мы изучали много видов оружия, военную технику, занимались физподготовкой. Нас готовили дольше, чем обычно, потому что 1984 год был самым тяжелым, были интенсивные боевые, большие потери, погибло где-то 2,5 тысяч. Эти цифры были озвучены в многосерийном документальном фильме про Афганистан, который сейчас идет по Первому каналу. И вот когда 4 августа мы въехали в Афганистан, нас распределили по ротам, и наша часть сразу же ушла на Панджшерскую операцию.
Я попал сначала в 149 полк, мы вели боевое охранение трассы Кундуз — Кабул. Посты гарнизонные стояли через каждые три километра и когда шли колонны машин, а их было очень много, они перевозили стройматериалы, снаряды, продукты питания и так далее, мы занимались их охраной, потому что постоянно были нападения.
После 149-го меня по моей просьбе перевели в 783 разведбатальон, где тоже была десантная рота, и в 1985 году я завершил там службу, так как был дважды ранен, второе ранение оказалось несовместимым с дальнейшей службой и меня комиссовали, дали инвалидность второй группы.
Фото из личного архива Нуржана Чупекова
— При каких обстоятельствах вы получили второе ранение?
Нуржан Чупеков: При исполнении боевого задания. Наш разведдозор вовремя обнаружил засаду и подал сигнал роте, которая шла внизу. Как говорится, мы первые приняли на себя обстрел. Возможно, это кому-то спасло жизнь. За это имею награду – орден Красной Звезды.
Владимир Каменев: Для солдата орден Красной Звезды — очень большая награда. Честно говоря, в Афганистане солдат награждали намного реже, чем офицеров, поэтому то, что у Нуржана орден Красной Звезды, говорит о его боевых заслугах.
Евгений Соловаренко: Я служил в пятой дивизии. 6 апреля 1981 года нас призвали в армию, отвезли в Аягуз. Там мы три месяца проходили курс молодого бойца и 22 июня опять вернулись в Алма-Ату, откуда прямым рейсом в 12:30 вылетели в Афганистан. Поэтому 22 июня для меня знаменательная дата, это начало Великой Отечественной войны и, получается, начало моей афганской войны, если можно так выразиться.
23 числа я получил свою технику – автомобиль, а 24 июня мы уже вышли на первую боевую операцию. Служба моя состояла полностью на колесах. Как Нуржан рассказывал, они нас охраняли, а мы ездили по Афганистану, от Кандагара до Кушки. В Афганистане я пробыл два года 8 дней. У меня более 30 боевых выходов, за что награжден медалью «За отвагу».
Фото из личного архива Нуржана Чупекова
Владимир Каменев: Что есть водитель в Афганистане? Водители там были для нас как наши артерии, мы их очень ждали, они нам привозили боеприпасы и продукты питания. Было такое, что по 2-3 дня нам нечего было кушать, вертолеты не летают, погода не летная, поэтому мы их ждали как своих спасателей. И у них была очень рискованная профессия, они были на виду у душманов и они могли обстрелять их в любое время. А у них полная машина снарядов или 40 тонн горючки, представляете? Вот что такое водитель в Афганистане. Это очень мужественная и очень нужная там профессия. И очень рискованная. Но там ребята были такие профессионалы, что ой-ой-ой. И Женя в том числе.
— Женя, у вас был страх?
Евгений Соловаренко: Наверное, правильно говорят, что только дураки не боятся. Мы там ездили по затяжным перевалам, и когда груженный едешь, человек пешком мог обогнать твою машину, настолько низкой была скорость. Мы знали, в каком примерно месте нас могут обстрелять и перед этим местом всегда был мандраж. А когда начинался обстрел, страх проходил, все происходило как в тумане, мы брали автомат и наугад стреляли из окна кабины, никого не видя. То есть для самоуспокоения. А когда проезжали это место, опять мандраж нападал, руки трясутся, сигарету прикурить не можешь, ноги трясутся, сцепление выжать не можешь, машина скачет.
— И часто вас обстреливали?
Евгений Соловаренко: У меня было почти сорок выездов на Кушку, ездил за снарядами, за продуктами, за углем, за дровами. Из них 20 раз точно попадал под обстрел, у меня на машине было очень много дырок от пуль. Про стекло, которое только и успевал менять, уж не говорю. Но лично в меня пуля ни разу не попала, Бог миловал. Только в колеса, кабину, борта.
Фото из личного архива Евгения Соловаренко
Нуржан Чупеков: По перевалам действительно невозможно было быстро ездить. Колонна из 100-150 машин преодолевала расстояние в 100 км, например, от Кундуза до Пули-Хумри, за весь световой день. Вот и представьте, какая была скорость, еле-еле ползли.
Эрик Гумаров: Я как раз на такой точке служил, наш полк охранял трассу от Саланга (стратегический перевал в горах Гиндукуш) до города Чарикара. Там через каждые три километра стоял пост. И вот самое страшное, когда колонна бензовозов идет и ее обстреляют, первый бензовоз загорится, а колонна не останавливается, потому что нельзя, иначе их всех сожгут. И самое страшное было вытаскивать водителей сгоревших машин. Огонь был настолько сильным, страшным, что не всех удавалось вытащить…
Афганистан дал нам друзей, «мозги», научил жизни
— Громов в одном из своих последних интервью говорит, что афганская война была не такой, как о ней пишут в учебниках. А какой, на ваш взгляд, она была?
Владимир Каменев: Громов еще сказал, но уже в другом интервью, когда мы выходили из Афганистана, следующее. Первое – 95% боевых столкновений выиграны советской армией. Второе – мы делали то, что хотели, а душманы то, что могли. Третье – эти 18-19-летние ребята достойно поддержали память своих отцов, дедов, которые воевали в Великую Отечественную войну.
Я видел ребят, которые подрывали себя гранатами. Я видел раненого солдата, который с пулей в животе всю ночь отстреливался. Душманы ему кричали: «Сдавайся! Мы тебе помощь окажем. Мы тебя в Америку отвезем!», а он отстреливался. И у этих ребят, которые пришли на войну со школьной скамьи, психология резко поменялась и представления о жизни изменились. Поэтому была война. И война настоящая. Но в тоже время любой из нас скажет, что это были для него самые светлые годы.
— Почему?
Владимир Каменев: Потому что там была совсем другая жизнь и совсем другие отношения между людьми. Там был совсем другой дух и другая аура. Боевая. У меня отец воевал в Великую Отечественную, и рассказывал примерно то же самое, говорил, что годы, проведенные на войне, являются для него лучшими. Там были настоящие отношения. Там любой незнакомый человек для тебя брат, если он советский солдат или советский офицер. Поэтому там отношения совсем другие.
Фото из личного архива Владимира Каменева
— Что вам дал Афганистан?
Владимир Каменев: У каждого из нас жизненная психология поменялась как бы на 180 градусов. Во всяком случае, у меня точно. Я до Афганистана был какой-то дерганный, нервный, а после Афганистана у меня была уже совсем другая психология. Афганистан мне много чего дал и, самое главное, дал настоящих друзей. У меня, можно сказать, и нет других друзей, только «афганцы», хотя я вырос в Алма-Ате, учился здесь в школе и окончил военное училище.
Евгений Наливайко: Главное, что дал мне Афганистан – настоящую дружбу и чувство ответственности за свои поступки. Мы всегда советуемся друг с другом, помогаем друг другу, памятники ставим погибшим ребятам, это все сплачивает нас и это бесценно.
Эрик Гумаров: Мне Афганистан дал друзей и «мозги».
Жан Чупеков: Наверное, научил жизни. Отношению к людям, к друзьям. Первое время, когда я вернулся в город, у нас еще не было памятника, и мы собирались возле пушек и на аллее, которую высаживали родители погибших. И любой «афганец», который проходил мимо – это был друг, товарищ и брат. И до сих пор мы все дружим и друг без друга не можем. Я даже уже не могу представить, что было бы, если бы я не отправился в Афганистан, а остался служить в нашей стране.
Евгений Соловаренко: В первую очередь дал мне «мозги», научил дорожить Родиной, любить и уважать своих родных и друзей. Думаю, Афганистан дал много хорошего всем нам и мало тем, кто, вернувшись домой, пошел по кривой дорожке. Конечно, были такие люди, которые спивались или подсаживались на наркотики. Кто-то ушел в бандиты. Но таких очень мало. Остальные, слава Богу, и к работе относятся, как положено, и к друзьям. К сожалению, многие уже уходят. У нас в роте служили пять алматинцев, осталось трое.
Из Афганистана мы выходили под музыку и боевыми знаменами
— Был ли ожидаем вывод советских войск из Афганистана и как вы расцениваете этот факт, ведь сейчас звучит немало высказываний о том, что это было поражением СССР?
Эрик Гумаров: Во-первых, это никак нельзя назвать поражением. Территорию Афганистана советские войска покинули строем. То есть организованно выходили, а не в панике бежали. А где вы видели поражение, чтобы никто не бежал? Вот американцы из Вьетнама впопыхах уходили, можно сказать, бежали. А мы просто уходили организованным строем.
Владимир Каменев: Был ли проигрыш СССР в той войне? Ни в коем случае. Мы вышли из Афганистана боевым строем, под музыку и под боевыми знаменами. Во-вторых, во время вывода войск не погиб ни один человек. Далее. Все задачи, которые перед советскими войсками ставились в Афганистане, были выполнены. Задачи победить у нас не было. Соответственно и никакого проигрыша тоже не было.
Фото из личного архива Нуржана Чупекова
— Какие у вас были отношения с местными афганцами?
Евгений Наливайко: Мы же не со всеми там воевали. Коммунистические кишлаки были, которые связь поддерживали с нашимипостами. Их жители приходили и привозили виноград, лепешки русским солдатам.
Эрик Гумаров: Мы тоже к ним ездили, муку и другие продукты раздавали населению.
Жан Чупеков: Все говорят, что была афганская война. Но там же не только война была, но и экономическая поддержка оказывалась. Наша страна направила туда очень много продовольствия и стройматериалов. Там и газопроводы строили, было много разных специалистов, и преподаватели были, и медработники. Поэтому не все население было против нас настроено. У нас и сейчас в Алматы проживает афганский генерал, который переехал сюда и здесь живет и мы его все знаем, он часто участвует в наших мероприятиях. Поэтому говорить, что постоянно воевали, нельзя. У нас советские люди были в духе интернационализма воспитаны, и даже сейчас сохранились документальные фильмы, где наши солдаты раздают афганцам провиант, муку, стройматериалы.
Евгений Наливайко: Врачи привозили медикаменты в кишлаки, делали прививки местному населению. Там были специально подготовленные люди, которые приезжали в сопровождении боевой техники и в кишлаках проводили медицинскую профилактику.
Фото из личного архива Нуржана Чупекова
— Были ли случаи, чтобы наши офицеры и солдаты остались в Афганистане?
Владимир Каменев: В СССР изначально было 412 или 413 пропавших без вести. Из них 21 казахстанец. Судьба большинства из них установлена, многие вернулись живыми и здоровыми. Некоторые, к сожалению, в плену погибли, а небольшая часть осталась в Афганистане, полностью ассимилировались с афганцами, завели семьи, детей и живут там, и обратно возвращаться не собираются. А некоторые в США поехали, в Западную Европу, но это единицы.
Общество к нам относится хорошо, государство – плохо
— Говорят, что чуть ли не все «афганцы» употребляли в Афганистане наркотики, что спиртного в мусульманской стране не было, а наркотиков — сколько угодно. Это так?
Говорят хором: Кто сказал, что в Афганистане спиртного не было? Да оно продавалось в дуканах свободно, и наши возили, сколько хочешь. Была даже водка «Посольская», которую в СССР было не достать. Да и бражку солдаты готовили, изюма хватало.
Владимир Каменев: А что касается наркотиков, то конечно, кто-то пробовал, кто-то не пробовал. Но наркоманов конченых я не припомню. Конечно, были ребята, которые вернувшись с войны, стали наркоманами, но у каждого своя сила воли и каждый сам выбирает свой жизненный путь. Может,у кого-то не хватило силы воли отказаться от этого, но таких было единицы. А вот водочку мы уважаем. Но опять же не употребляем запойно, а любим посидеть в кругу друзей, под хорошую закуску и вспомнить былые подвиги.
— Как относится сегодня наше общество к вам, «афганцам»?
Эрик Гумаров: Общество относится хорошо, государство – плохо. Но не будем сейчас в политику углубляться, главное, люди нормально относятся.
Владимир Каменев: К 30-летию вывода войск из Афганистана мы посетили 68 школ в Алматы, и мы не сами туда просимся, а нас приглашают. Поэтому, считаю, к нам нормально относятся.
Также хотел бы добавить, что мы занимаем очень активную жизненную позицию. Я говорю о людях, которые здесь собрались и еще сотне таких, как они. Мы все занимаемся большой общественной работой и не только военно-патриотической. Если кому-то плохо, мы не проходим мимо, стараемся помочь. Вот буквально на днях мы с Женей Соловаренко находились в офисе нашей ветеранской организации, и к нам прибежала учительница из соседней школы и сказала, что ее на Сайране ограбили, избили и сумку забрали. Мы с Женей тут же сорвались, обежали весь район, но, к сожалению, не нашли его, но зато обнаружили и вернули ей сумку.
Мы все, кто сейчас здесь находится, входим в Союз ветеранов Афганистана Ауэзовского района Алматы. Это единственная организация районного масштаба, которая известна на территории всех стран бывшего Советского Союза. Нас знают в России, Украине, Латвии, Эстонии, на Кавказе. В прошлом году делегация от нашей организации ездила в Чечню к «чеченским афганцам» и к нам из других стран приезжают. Мы ставим памятник «афганцам», умершим уже здесь, ухаживаем за могилами ребят, которые погибли в Афганистане, помогаем их родителям и семьям.
— Какое сейчас материальное положение у наших «афганцев»?
Владимир Каменев: Мы найдем, чем содержать семью, мы прокормим себя. Тяжело инвалидам, ребятам, которые без рук, без ног вернулись из Афганистана. Но и они как-то приспосабливаются и даже иногда достигают определенных вершин. Например, наш председатель Юра (Шабалин Юрий Анатольевич – ред.), служил в знаменитом 345 полку и пришел из Афганистана без ноги. Так вот, он учился в КазГУ на юрфаке, ночью работал сторожем на стройке, а утром бежал подметать дворы, так как пенсия, которую ему платили за ногу, была мизерная, да еще и каждый год его заставляли проходить переаттестацию, как будто нога вырастет. И вот так человек выживал, а сейчас он успешный бизнесмен. То есть, человек без ноги прошел путь от метлы до руководителя бизнеса.
Фото из личного архива Нуржана Чупекова