Смертельный номер

На похороны тогда собралось все село. Приехали родственники Айгерим из Акмолинской области.

— Более ста человек было на похоронах, — вспоминает имам мечети “Тайынша” ЗИЯТБЕК (приехать в Большой Изюм, чтобы прочитать намаз, его попросил бывший работодатель Айгерим). — Точной даты не помню, не фиксировал нигде. Но было очень жарко.

В двадцатых числах августа 2021 года стояло редкое для конца североказахстанского лета пек­ло. 23-го числа, когда хоронили Айгерим, температура поднялась до 32 градусов.

— 22 августа позвонили домой на стационарный телефон из районной больницы, сказали, что умерла Айгерим, на следующий день сын забрал ее. Сразу и похоронили, — говорит свекровь.

Бабушка сейчас управляется с пятью ребятишками, пока вдовец работает, чтобы обеспечить семью.

Нехитрый деревенский быт, трехколесный велосипед во дворе. Двухлетний Ерганат тут же забирается на руки и крепко прижимается, несмотря на то что видит меня впервые, средние Сейнур и Заурбек ведут играть в кубики. Старший Заманбек ответственно качает коляску с малышкой Айганым. Потом расскажет, что уроки уже сделал и гулять кроху сегодня не повезут — холодно, покажет подставку для бутылочки со смесью.

Главу семьи Сагдата КАЗЕЗОВА застаем в райцентре, в Тайынше. Он рассказал, что супруга сначала лежала на сохранении в районной больнице — шла уже 35-я неделя беременности. Потом ее выписали домой, а буквально на следующий день появился кашель. Сагдат отвез ее обратно в больницу, а вечером Айгерим доставили в Петропавловск, в многопрофильную областную больницу, со сроком беременности полные 36 недель и положительным ПЦР-тестом на коронавирус.

Ей сразу же сделали кесарево. 5 августа родилась Айганым, ее перевели в отделение для новорожденных перинатального цент­ра, а Айгерим оставили в областной больнице.

— Мне так ни разу и не удалось ее увидеть, — говорит Сагдат. — Новости передавали врачи, говорили, что после кесарева она даже разговаривала, спрашивала про дочь. А потом ей хуже стало, развилась пневмония, ее перевели на ИВЛ. Я каждый день мотался в Петропавловск, возил ей специальное питание. В тот день, 22 августа, тоже был в городе. В 12 часов дня позвонил в реанимацию, спросил, как жена. Мне ответили: все по-прежнему, стабильная. Я поехал домой. И только добрался до деревни, как позвонили из районной больницы и сказали: ваша жена у нас в морге, приезжайте забрать. Это был шок. Мне отдали ее завернутую в пленку и не разрешили открывать.

От Петропавловска до Тайынши больше двух часов езды на машине. Стабильный еще в полдень пациент уже к трем часам дня оказаться в морге районной больницы совершенно точно не мог. Но на этом странности не закончились. На следующий день после похорон Сагдат приехал в районную больницу за документами жены.

— Пришел в справочную, прошу отдать документы, а мне говорят: сейчас начальство позовем, — продолжает Сагдат. — Ко мне вышел главный врач Анатолий РАФАЛЬСКИЙ, его тут все знают, я тоже сразу узнал. Он говорит: извини, кому-то другому отдали документы. То ли их в столицу забрали, то ли потеряли — я так и не понял. И только через месяц мне позвонили. Вместе с сотрудником больницы мы поехали в ЦОН и там оформили свидетельство о смерти.

Датой смерти Айгерим Казезовой по официальным документам считается 22 сентября 2021 года, о чем в книге регистрации актов смерти свидетельствует запись №20-693-21-0000391. Ровно на месяц позже, чем скончалась Айгерим.

— Меня родственники спрашивают: почему ты ее сам не забрал из областной больницы в Петропавловске?! — отчаянно восклицает Сагдат. — Почему ее оттуда сначала в Тайыншу в морг привезли и она там еще лежала? А я не знаю почему! И не знаю, почему мне врачи сказали, что она стабильная, когда, скорее всего, Айгерим уже была мертва!

В этой истории действительно сплошные “почему”. По информации, которой располагает редакция, в областной многопрофильной больнице 22 августа Сагдату не только не отдали тело жены, но и не зафиксировали смерть Айгерим Казезовой! Вместо этого на фоне улучшения состояния пациентки администрация лечебного учреждения оформила ее перевод в Тайыншинскую районную больницу! Там ее приняли, завели историю болезни и начали лечить. Трудились целый месяц, но спасти женщину не удалось. И 22 сентября врачи констатировали смерть.

Проверить все эти факты и сопоставить данные в медицинских документах с реальной картиной, свидетелями которой стало много людей, проще простого. В истории болезни, которую вели в областной больнице, должна быть запись о переводе в другое лечебное учреждение. А решение об этом переводе и вовсе принимает консилиум, значит, должно быть заключение. В дневниковой записи отражается состояние пациента при переводе, а также указываются фамилии сопровождающих его медработников. Перевозить пациента в таком состоянии следует санавиацией, о чем тоже должна быть пометка. В конце концов, история болезни, которую завели уже в районной больнице, обязательно отразится в отчетах ФОМС, поскольку за лечение каждого пациента, соглас­но данным его истории болезни, учреждение получает выплаты из фонда.

Зачем так сильно рисковать и идти на должностные преступления, в которые будут втянуты столько людей? Зачем переводить мертвого пациента, указывая, что он живой, да еще и с улучшением состояния? Зачем целый месяц — ни больше ни меньше — вести липовую историю болезни, получая финансирование из ФОМС?

Мы можем лишь предположить, что оттягивали с регистрацией смерти потому, что 22 сентября, когда Айгерим Казезова “умерла официально”, она уже не была роженицей. Она не попала в статистику материнской смертности, каждый факт которой расследуется на республиканском уровне. Этот случай, благодаря тому, что дату смерти отодвинули на целый месяц, стал очередным в череде ковидной статистики. И разбирать его досконально никто не стал.

При этом вряд ли сам факт потенциального ухудшения статистики по материнской смерт­ности толкнул медицинское начальство на такие бесчеловечные махинации: в ноябре в Петропавловске от коронавируса умерла еще одна роженица, о чем честно сообщили в СМИ, призывая беременных вакцинироваться. Возможно, в областной больнице опасались тщательного разбора конкретного случая Казезовой, который по инструкции должна делать вовсе не местная комиссия, а представители Минздрава?

Так или иначе, но без вмешательства республиканских ведомств в этой ситуации уже не обойтись. Мы считаем, что все эти явные нестыковки должны получить объяснение.

— То, как бесхитростно организовали всю эту схему, говорит лишь о том, что чиновники областного управления здравоохранения и администрация областной и районной больниц полностью уверены в своей безнаказанности, — говорит юрист Олег ХРУПИН. — поэтому досконально и беспристрастно в этой ситуации может разобраться лишь специально созданная межведомственная комиссия, в которую должны войти представители МВД, антикоррупционной службы, агентства по финансовому мониторингу под контро­лем Генеральной прокуратуры и администрации президента. Я призываю эти органы обратить самое пристальное внимание на этот случай!

Со своей стороны газета “Время” просит все заинтересованные госорганы считать эту публикацию поводом для проведения расследования обстоятельств смерти Айгерим Казезовой и дальнейших возможных фальсификаций.

Айгерим похоронили неподалеку от Большого Изюма, места, которое стало ей домом и где живут сейчас ее муж и пятеро детей. На металлической табличке, прикрепленной к деревянной доске, которую установили сразу же, значится дата смерти 22.08.2021 года. На памятнике, который появился тут позже, указана она же. А еще выгравирована надпись — памятник от мужа и детей. Они точно знают, когда умерла их Айгерим. А вот почему она умерла, еще предстоит выяснить.